Сельчане обижаются, что их прозвали "деревней вампиров", и с характерным говором полешуков бойко пускаются отстаивать свое честное имя: какие же мы вампиры? Хорошие и работящие люди.
Но легенда уже прицепилась, и делать нечего – приходится объяснять таким заезжим "трымкачам" (непереводимое, полесское, ругательное, но по-доброму), зачем на могилы кладут дубовые щиты-нарубы и ставят огромные кресты.
Вампиры и где они обитают
Сельское кладбище приметно издалека огромными крестами – яркими, украшенными лентами, кружевом и цветами. Эти кресты когда-то возвышались на перекрестках: издавна было принято ставить их от несчастий и для защиты, чтобы каждый мимо проходящий мог поклониться богу.
"Всегда так делали. Это называется оброк. Я помню давно, еще в моем детстве, у нас в деревне были сильные грозы: гром – и хата горит, еще удар – и человека забило. И поставили мы по перекресткам три креста – всегда так делали, когда большое несчастье", - рассказывает баба Ольга, которую все в деревне зовут Галей.
Женщины с вечера собирались и ручники за день вышивали, украшали, говорит она, "а потом пришли коммунисты и все посносили".
Кресты венчают кладбище с трех сторон. Правда, некоторые со временем уже потеряли несколько метров в высоте: подгнило – выкопали и подрезали, снова поставили. Кстати, на самих могилах тоже нашлось несколько похожих крестов-великанов, которые годы превратили в маленькие непропорциональные обрубы.
На Полесье мы оказались в разгар бабьего лета: назойливо цеплялись ниточки паутины, добавляя на закате той самой мистики, за которой мы приехали на старое кладбище в Паре.
Сельчане тотчас отрезвляют: вампиров здесь нет и не ищите!
Но на погосте, как зловещее подтверждение недавно родившейся легенде, до сих пор сохранились необычные погребения: могилы будто на всякий случай прикрыты дубовыми нарубами (или валунами), прямо в них вбиты огромные кресты.
Часть из могил пару десятилетий назад облагородили, заменив покосившиеся кресты и настил-труху на новые надгробья. Но некоторые позабытые безымянные могилы до сих пор удивляют приезжих.
"Как зачем колоды? Когда-то так было, и все. Моего деда так хоронили – большой камень и крест железный. Чтобы видеть, где человек закопан, чтобы все аккуратно. Тогда так было – крест и наруб дубовый", - рассказывает бабушка Оля.
"Никаких вампиров не было, бог с вами! Резали дубы в лесу и несли на могилку – чтобы знать, где человек похоронен. А приехали журналисты и такого понаписали. У нас деревня честная, хорошая, не было никаких вампиров. Каб я знала, а я ж их (журналистов – Sputnik) видела, так кием бы отлупила, чтобы носа туда больше не посунули. Трымкачи, написали про нас такое, вот тебе и здравствуйте", - подхватывает баба Мария, в шутку угрожая своей палочкой-кием.
Прелести и трудности полесской глубинки
Сегодня в деревне живет 56 человек, а когда-то насчитывалось 1200 жителей и 254 двора. Что и говорить, пустующих, разваливающих хат с соломенными крышами больше, чем "живых" домов. "Пустэча", - говорят о Паре сами жители.
Разговоры с бабушками прерывает протяжный сигнал автомобиля – едет автолавка, приглашая местных за покупками. Но большинство приходит заранее – попробуй в таком почтенном возрасте добеги.
Правда, иногда ждать приходится часами – график у автолавки весьма вольный.
"Был магазин, может, еще и работал бы. Но причапился коронавирус, умер завмаг три месяца назад – только пошел на пенсию. Некому работать. Никогда не знаешь, когда эта автолавка приедет: может, и в обед, а может, и вечером. А ты сидишь и ждешь целый день. Это пока душе тепло сейчас, а зимой как? Да попробуй дотащи целый километр котомки на себе до дома", - сетует Николай Павлович.
Пенсионер просит сохранить в деревне магазин и ФАП – без этого сельчанам придется непросто
Но это не единственная проблема в маленькой вымирающей глубинке. С ноября закроется и маленький ФАП – ближайшая доступная медицинская помощь теперь будет только в такой же маленькой соседней деревне, в Ладорожи, что в трех километрах отсюда. Мол, нецелесообразно для таких деревень – надо объединяться.
Автолавка приезжает в деревню 3 раза в неделю
"Так и сидим. А как нам век доживать, старым пенькам? И куда не обращались, ничего не могут сделать. Правда, газ провели, воду – как для Чернобыльских территорий. Хорошо, но жить уже когда?" - говорят местные.
Приезд автолавки – раз в три дня. Здесь собирается практически вся деревня: посидеть, поговорить, вспомнить молодость, когда раньше "все было лучше", да обсудить последние новости: все-таки до украинской границы от крайнего дома в Паре всего метров 300, а времена нынче неспокойные.
Приезд автолавки - повод лишний раз собраться и поговорить
"Я думаю, будет все хорошо. Наш Лукашенко не допустит", - начинает рассуждать Галина, но ее тут же перебивают, мол, "не наводь политики".
По другую сторону реки
Маленькую полесскую деревню у самой границы с Украиной надвое делит река Простырь. До другого государства здесь – один ветхий мостик, небольшой кусочек белорусской земли с оставшимися девятью пока еще крепкими хатками. А дальше – лесок и Украина.
Виды в деревне Паре живописные и колоритные
Было время, местные по этой реке добирались до украинских райцентров на рынок, в поликлинику и больницы, сплавляли древесину.
"Раньше ходили на Украину за хлебом. Сели на "Чайку"-моторку: до украинского райцентра по реке 12 километров, до ближайшей деревни – всего семь. Ближе, чем до Пинска. Был Союз, ездили друг к другу, а теперь вот такие дела", - говорят бабушки.
Ветхий деревянный мост уже больше 20 лет испытывает на прочность сильное течение Простыри: если бы не установленные деревянные ледоколы, говорят местные, унесло бы до самого Пинска.
Ветхий мост через реку Простырь в деревне Паре - единственное, что связывает части деревни
Сейчас мост, который только "на честном слове держится", – единственное, что связывает две части деревни. На машине по нему не проедешь – в прошлом году пробовали, провалились. Хорошо, что у самого берега.
"Нам бы мостик. Я уже на велосипеде не могу ехать. А мужик мой заболел, так даже скорая не могла проехать. Скоро и пешком не пройдем. Боюсь, что весну мост не переживет", - говорит бабушка Маша.
Баба Маня грозится "адлупцавать" каждого, кто назовет Паре "деревней вампиров"
Прямо напротив ее дома ветхая изба из сруба с соломенной крышей – таких в Паре осталось немало. И баба Маня помнит, кажется, всех ушедших и покинувших село жителей.
"Хозяева поставили хату да так и не жили – земля была нужна, семьи большие были, дети. А на другом берегу их хата была. Нет их уже, может, правнуки какие приезжали. Раньше хорошо было, красиво. А теперь вот заросло все, скоро не выйдем отсюда", - рассказывает женщина.
И провожая нас, "дитятак", на другую сторону реки, просит не забыть написать про мостик.
Мост через реку Простырь в деревне Паре
"Хай бы нам новый поставили", - говорит на прощание бабушка.
