Пока жители Пружанского уезда приходили в себя после зимнего периода и внезапных набегов Романа Рогинского, активную подготовку к новому периоду восстания вела уездная повстанческая организация, хоть и порядком поредевшая после принятых «оргвыводов» властей. И если зимой ведущие роли в подготовке играла уездная власть, то весной на первые места выдвинулись простые повстанцы Романа Рогинского, по разным причинам оставшиеся в городе и временно затаившиеся.
Александр Окинчиц справа, сверху - Господский дом Швыковского. Рисунок 1870 года
Одним из таких стал дворянин Царства Польского Тит Самульский, раненный в одном из столкновений с войсками и оставленный Рогинским в Пружанах на излечение. Раненого повстанца взялся выхаживать помещик Морачевский, постоянно проживающий в городе. Пообещав Рогинскому излечить его бойца, помещик уже спустя 2 дня, т.е. 3 февраля доставил Самульского к приставу, который и посадил раненого повстанца под арест в местный острог для дальнейшего разбирательства. Вскоре Титус Самульский был выпущен из-под ареста, отдан на поруки отставному подпоручику Станиславу Трембицкому и некоторое время жил в его доме в Пружанах. Поразительная беспечность местных властей вновь вылезла им боком. За время пребывания на свободе Самульский развернул активную работу по вербовке местных жителей, в первую очередь, чиновников в отряды, нередко угрожая последних «лишить жизни». Причем, вербовка шла непосредственно в самих учреждениях по месту службы чиновников. Вот как про него вспоминал на допросах врач Александр Окинчиц (подробнее о нём здесь), сам некоторое время находившийся в повстанческом отряде: «Самульский был главным помощником в организации банды. Ранее он находился в банде Рогинского, которую разбили, был ранен и отдан на поруки помещику Швыковскому, находясь у которого легко вербовал людей в банду. Собрав 40 человек, присоединился к Влодку и отстранён им за стремление лично командовать бандой, оставил Пружанский уезд и направился в Королевство Польское, в Бельский уезд, к своему отцу». Следует отметить, что Окинчиц ошибочно приписывает надзор за Самульским Швыковскому, который не мог этого делать, так как сам находился в бегах.
генерал В.И. Назимов
Весенний этап восстания в Гродненской губернии был назначен на апрель 1863 года. К этому времени наш герой с помощью своего спасителя Трембицкого уже почти полностью сформировал собственный отряд. Ещё 20 апреля они собрались близ корчмы Пинюки дер. Селец, куда и стали прибывать первые добровольцы. Именно имение Селец, принадлежавшее графу Замойскому, стало своего рода сборным пунктом повстанческого отряда. В этот же день, 20 апреля под влиянием Самульского места своей службы в Пружанах оставили чиновники уездного суда Ястржембский, Северин Пацевич, писарь Лескевич, чиновники уездного казначейства Викентий Стравинский и Викентий Надольский, а также наши старые знакомые – братья Михаил, Франц и Александр Польховские, которые не захотели воевать в составе отряда Рогинского зимой и, очевидно, прозревшие к весне. Попутно с имения графа Замойского бежали его служащие дворяне Игнатий Выголковский, Густав Берендт, Виктор Бокенский, Ян Пиоро, Владислав Лешкевич и Игнатий Шверин, прихватив с собой 9 временнообязанных крестьян этого же имения. Несколько позже из имений Ясеневец и Богуславец того же графа Замойского бежало ещё полтора десятка различных служащих. Таким образом, Самульскому удалось привлечь около 60 человек, собравшихся в ближайшем лесу возле имения. Командование этим отрядом Самульский ещё на стадии формирования заочно передал крупному помещику, владельцу ряда имений в Пружанском и Брестском уездах Феликсу-Адаму Влодеку, отставному офицеру русской армии.
имение Кабаки Феликса Влодека
Но сам Влодек к отряду не присоединился, так был занят более важным делом – грабежом. В тот же день, 20 апреля он с небольшой группой напал на почтовую станцию Свадбичи. Гродненский губернатор И.В. фон Галлер незамедлительно телеграфировал генерал-губернатору В.И. Назимову в Вильно об этом происшествии: «Сейчас получено донесение о разграблении на Брест-Бобруйском шоссе Свадбичской почтовой станции. Сильно вооружённая шайка в 30 человек взяла насильно 8 ямщиков, 18 лошадей и 6 повозок, казённое оружие, 2 пистолета, 1 саблю и нагрудную сумку. Телеграфное сообщение прервано срубкою той же шайкою 2 столбов».
В результате этого за Влодеком и его людьми пустился в погоню крупный отряд правительственных войск, и помещик, петляя, уходил всё дальше от места базирования Самульского. Последний сам планировал идти на соединение с Влодеком, однако путь на Ольховые Болота, где тот базировался, был перерезан. В итоге Самульский был вынужден присоединиться к повстанческому отряду Густава Стравинского. Влодек же со своим небольшим отрядом плутал между Берёзой и Песками, где сжёг мост и захватил военный транспортный конвой, который двигался из Бобруйска в Брест. За неимением постоянного места базирования отряда и его складов, реквизированное у военных интендантов пришлось также сжечь.
Густав Стравинский, отставной поручик Муромского пехотного полка и помещик Волковысского уезда, начал формирование собственного отряда апреля в Янинском лесу помещика Александра Быховца на севере Пружанского уезда. Первоначально к нему присоединились служащие его собственного имения, затем постепенно отряд увеличивался за счёт беспоместных дворян и мелких служащих. Также к нему пошли и ряд помещиков, представители таких именитых родов, как Леон Булгарин, братья Радовицкие, Ельский и др. В результате за 3 дня отряд вырос примерно до 300 человек, разделённых на две роты стрелков и косинеров, а также 12 кавалеристов. Несколько повозок на конной тяге составляли обоз отряда с продуктами, которые доставляли помещики из окрестных имений. Вскоре сюда же привёл своих подопечных и Титус Самульский, тщетно пытавшийся найти Влодека. В результате, по сведениям бывшего повстанца Игнатия Арамовича, численность отряда Стравинского выросла до 270-280 человек.
Александр Окинчиц так описывал процесс формирования отряда Стравинского:
«Вначале нас было только два десятка человек. Потом Самульский объединил нас с партизанами, нас стало 70, и почти все без оружия и боеприпасов. Нашей целью было воссоединение с Феликсом Влодком, предводителем нашего уезда, который поднял восстание в другом месте. Так, в течение нескольких дней мы искали их, чтобы соединиться, но казалось, что они растворились.
После нескольких дней безуспешных поисков мы снова вернулись в Михалинский лес. Мы оставались там до воссоединения с Густавом Стравинским, войско которого насчитывало более двухсот человек, и где мы сформировали третий отряд под командованием капитана Кароля Сасулича. Меня назначили военным доктором. Я встретился с двумя своими немецкими двоюродными братьями – Станиславом Окинчицем, русским лейтенантом артиллерии, и студентом Феликсом Окинчицем из университета в Санкт-Петербурге, Станислав принял командование вторым отрядом.
Вскоре у нас появилось оружие и боеприпасы, и мы были готовы сражаться.
Среди нас было много крестьян с самодельным оружием. Мы имели только два десятка лошадей. У нас был стратегический план, но не было ни денег, ни еды. Мы часто пели патриотические песни в сопровождении флейтиста, который был у нас в отряде».
Получив сведения о скрывающемся поблизости крупном повстанческом отряде, военный начальник Волковысского уезда майор Семён Духновский выдвинул на преследование три роты Ревельского пехотного полка под своим началом в Янинский лес, где разделил свой отряд. 9-я рота, по указанию местных проводников, пошла в сторону Нового Двора, а Духновский с двумя другими принялся прочёсывать этот район. Именно 9-я рота и нашла следы Стравинского, вступив в небольшую перестрелку с его арьергардом. Подробностей этого столкновения нет, известно только, что оно произошло приблизительно 27 апреля и повстанцы отошли вглубь леса, окружённого болотами. Трофеями солдат стали конь и фурманка с продуктами, боеприпасами и одеждой. Преследование противника рота Ревельского полка не вела. Между тем, две другие роты под командованием Духновского в имении Лубянка помещика Казимира Ваги обнаружили раненного в руку управляющего имением Станислава Бранта, которого повстанцы, очевидно, оставили здесь на лечение. Пройдя чуть далее, в имении Устронь солдаты обнаружили смертельно раненного повстанца, умершего у них на руках. Идти дальше не было смысла, повстанцы оставили всех раненых по господским имениям и шли уже налегке, тем более, точного их маршрута войска не знали. Поздно вечером подразделения майора Духновского вернулись на исходные позиции, а 1 мая пришли в Волковыск.
Усадьба Швыковского. Рисунок Н.Орды
Войскам не удалось по горячим следам обнаружить отряд Стравинского и разбить его, а Стравинский, в свою очередь, сумел из своей разношёрстной массы людей создать боеспособное подразделение, готовое вступить в сражения. Повстанцы перешли в район Ружанской пущи, где наконец-то встретились с подразделением Феликса Влодка, блуждавшего по лесам. Здесь, в районе селений Гута Михалинская и Селец, в 18 км от Ружан повстанцы приняли первое боевое крещение. Об этом в следующем материале.
Одним из таких стал дворянин Царства Польского Тит Самульский, раненный в одном из столкновений с войсками и оставленный Рогинским в Пружанах на излечение. Раненого повстанца взялся выхаживать помещик Морачевский, постоянно проживающий в городе. Пообещав Рогинскому излечить его бойца, помещик уже спустя 2 дня, т.е. 3 февраля доставил Самульского к приставу, который и посадил раненого повстанца под арест в местный острог для дальнейшего разбирательства. Вскоре Титус Самульский был выпущен из-под ареста, отдан на поруки отставному подпоручику Станиславу Трембицкому и некоторое время жил в его доме в Пружанах. Поразительная беспечность местных властей вновь вылезла им боком. За время пребывания на свободе Самульский развернул активную работу по вербовке местных жителей, в первую очередь, чиновников в отряды, нередко угрожая последних «лишить жизни». Причем, вербовка шла непосредственно в самих учреждениях по месту службы чиновников. Вот как про него вспоминал на допросах врач Александр Окинчиц (
