В соответствии с Декретом о мире, принятом на II Всероссийском съезде Советов, большевистское правительство приняло решение «безотлагательно сделать формальное предложение перемирия всем воюющим странам, как союзным, так и находящимся с нами во враждебных действиях».
на фото слева - члены делегации в Брест-Литовске
С целью заключения временного перемирия, делегация от советской стороны 19 ноября 1917 года прибыла в Брест-Литовск, где располагалась Ставка германской армии на Восточном фронте.
В состав советской делегации входили как профессиональные революционеры, так и случайно оказавшиеся «представители пролетариата и трудового крестьянства», разбавленные действующими офицерами русской армии и флота, поневоле оказавшихся среди большевиков. Они выступали в роли военных экспертов. Группу военных экспертов возглавлял контр-адмирал Василий Михайлович Альтфатер. В числе таких экспертов был подполковник Генерального штаба Джон Гугович (в русской версии – Иван Григорьевич) Фокке, уроженец Ревеля (современный Таллин).
на фото справа - Адольф Иоффе
Возглавлял первый состав русской миссии профессиональный революционер Адольф Абрамович Иоффе, учившийся «понемногу чему-нибудь и как-нибудь» в Берлине и Вене. В 1912 году он закончил медицинский факультет Венского университета, получив диплом врача. Правда, по специальности он не работал ни дня. Это неудивительно, ведь работа для профессиональных революционеров по сей день считается недостойным занятием.
Однако, вернемся к подполковнику Фоке. Уже находясь в эмиграции в Эстонии, он в начале 20-х годов написал воспоминания о своем пребывании в составе русской делегации в Брест-Литовске, где описал происходившие события с едким сарказмом, дав меткие сатирические характеристики русским делегатам от революции во время проведения мирных переговоров в Бресте.
Отрывки из этих воспоминаний, касающихся положения в Бресте и состава русской делагации выношу на внимание читателей. Общий состав революционеров Фокке охарактеризовал одним словом – зверинец.
на фото слева - Анастасия Биценко
Далее он продолжает:
«Заправила зверинца, бросающийся в глаза потому, что все к нему обращаются, как к старшему, – председатель делегации Иоффе. … У Иоффе характерное семическое лицо, довольно длинные волосы, бородка и пенсне. Взгляд неприятный, самодовольно презрительный. Такой взгляд у трусов по натуре, когда они чувствуют себя в безопасности и в удаче.
… Вот «львы» делегации – Лев Борисович Каменев-Розенфельд и Лев Михайлович Карахан – на взгляд много симпатичнее председательствующей лисицы. Каменев даже благообразен. У него мягкие черты, почти не выдающие происхождения, устало задумчивые глаза под очками. Карахан клюет носом. Это типичный армянин, почти тот карикатурный восточный человек, который способен переходить от сонного лежебочества к крикливой, подвижной ажитации
Вот морской «волк» этого зверинца матрос Олич. Рослый, сытый волк. Представительный по-своему, в опрятной морской форме.
Вот угрюмый «барсук» солдат Беляков. Маленький, коренастый, средних лет, упорно молчаливый. Зверь невзрачный, не то по натуре молчаливый, не то запоздало-озлобленный соседством с группой нас, «золотопогонников».
Вот нагловатый «хорек»рабочий Обухов, не то вец, не то обуховец. Молодой, чернявый, кудреватый. Сидит развалившись, в жилетке поверх черной рубашки. Развязнее всех.
Вот старый, обросший шерстью и потертый жизнью «медведь» крестьянин Сташков. Сиво-седой, с кирпичным загаром и с глубокими старческими морщинами, типичный деревенский старик, добродушно-простоватый. Такой старик и сейчас, несмотря на революцию, готов называть вас барином, поговорить по душам, и уж, конечно, совсем далек от программных тонкостей товарищей всех революционных толков. Его программа – самое большее – «нам бы землицы, да работников, Михайлу и Степана с войны вернуть».
на фото справа - Василий Альтфатер
С последним персонажем, крестьянином Романом Сташковым, непонятно каким образом оказавшимся одним из творцов столь бурных событий, в Брест-Литовске произошел ряд забавных эпизодов, красочно расписанных подполковником Фокке. После одного из заседаний на переговорах немецкая сторона давала обед русской делегации. И в то время, когда более образованные члены русской миссии как Адольф Иоффе и армейские офицеры вели с немцами непринужденный разговор на европейских языках, то у «крепкого старика была своя программа-максимум по отношению к подававшемуся за столом вину, которому Сташков отдавал за обедом усиленную честь.
Никогда не отказывался, но заботливо осведомлялся у соседей: «Которое покрепче? Красненькое, беленькое – нам все равно, только бы поздоровее было». «Программу» представителя крестьянства удовлетворяли, как могли, и качеством и количеством. К концу обеда Сташков и без того не бледный, налившимся, благодушно довольным лицом оправдывал репутацию «красного» делегата»
на фото слева - Григорий Сокольников
После окончания первого этапа переговоров русская миссия должна была возвращаться в Петроград. Как полагается в цивилизованном обществе, немцы, на правах хозяев, дали русской делегации прощальный ужин. Вдоволь «наужинавшись», Сташков попросил у гостеприимных хозяев «шкалик на посошок». Далее продолжает автор воспоминаний:
«В отведенной ему комнате представителя русского революционного крестьянства снабдили таким основательным «шкаликом», что он быстро утратил вертикальную позицию. … Подписывают заготовленные пять экземпляров соглашения, а одного из «полномочных» нет. Лыка не вяжет. Такое положение не было предусмотрено наказом делегации Смольного. Помялись-помялись и приложили свои руки только трезвые. … Так и остался первый из договоров без скрепы того, кто «представлял» в единственном числе сто с лишним миллионов российского крестьянства. Хуже было, когда наступил час отъезда делегации, для которой уже подан был обратный экстренный поезд. Расталкивают Сташкова, а он – на дыбы. «Полномочно» опрокинул вслед за бутылкой пунша все основные принципы «мира без аннексий и контрибуций». Взял с немцев контрибуцию шкаликом и решил «аннексировать» для своего постоянного жительства свою комнату в цитадели.
– Домой? … Не желаю домой! Мне и здесь хорошо… Никуда я не поеду!
Германские офицеры, сдерживая смех, придают приличный оттенок выбытию Сташкова из строя «борьбы за мир».
– Болен господин делегат? Ах, как жаль! Но мы сейчас устроим. Сию минуту будет подан санитарный автомобиль.
От санитарного автомобиля товарищи отказываются, а пошатнувшаяся позиция «трудового крестьянства» восстанавливается всеми мерами от холодной воды… Наконец его уговорили и возложили на принесенные таки немецкими санитарами носилки. Сташков благополучно отбыл вместе с другими…».
на фото справа - Иоффе и Каменев
Наконец, еще один эпизод воспоминаний И.Г. Фокке связан с самоубийством генерала Скалона (о чем говорилось в одной из предыдущих статей) и удивительной реакцией главы советской делегации «дипломированного врача» Адольфа Иоффе. Едва приступив к обсуждению демаркационной линии, делегаты вспомнили, что у них нет карты. Генерал Владимир Скалон под предлогом того, что у него в личных вещах есть карта, удалился в свою комнату.
«Прошло около четверти часа…, как вдруг в комнату совещания русской делегации без всякого предупреждения вбежал лейтенант Мюллер, крайне взволнованный и побледневший, и громко крикнул по-русски:
– Господа, генерал застрелился!
… Через открытую дверь нашим глазам предстала такая картина: на окровавленном полу перед зеркальным умывальником на спине лежал генерал Скалон. Руки у него были разбросаны, в правой судорожно зажат револьвер. Он еще жив. Глубоко, с тяжелой хрипотой дышит, грудь высоко вздымается. Первая мысль о подаче несчастному врачебной помощи. Вдруг всплывают в памяти разговоры о Иоффе и его собственные признания: Иоффе – врач. К кому же обратиться, как не к нему. Спешно ищу Иоффе и взволнованно зову его:
– Адольф Абрамович, генерал еще жив! Пойдемте скорее к нему, требуется ваша помощь!
У Иоффе почему-то смущенный вид.
– Какая же моя помощь?
– Но ведь вы же доктор, врач… Может быть, несчастного генерала еще удастся спасти!
Иоффе смущен еще больше, но овладевает собой и изображает сожаление:
– Да, я то врач, но я … не практикующий…
Махнув рукой на «не практикующего» Иоффе и на остальных большевиков, мы вернулись к комнате генерала Скалона… Здесь был лейтенант Мюллер вместе со старым германским штабным врачом и фельдшером, склонившимися над умирающим».
В перерывах между бесконечными переговорами и работой военных экспертам членам русской делегации удалось выкроить пару свободных дней, которые руководство в лице Иоффе предложило использовать для посещения лагеря русских военнопленных под Варшавой.
на фото слева направо - Лев Каменев, Лев Карахан и Сергей Масловский-Мстиславский
С такой благой целью Адольф Иоффе и Лев Каменев в сопровождении одного из германских офицеров выехали в Варшаву. Средства на поездку были щедро выделены германской стороной. Как отмечал подполковник Фокке, в Варшаве двух большевиков поселили в самом лучшем отеле города – «Бристоле», где им был забронирован самый лучший номер. Едва приведя себя в порядок с дороги, большевики с немецким офицером в роли гида двинулись в Варшавскую оперу, откуда ночью выехали в один из, как сейчас можно говорить, ночных клубов.
на фото спава - подполковник Фокке
«В «Бристоль» вернулись только к утру. Следующий день пришлось вычеркнуть из деловой работы. Жаждущим улучшения участи русским военнопленным можно было и подождать: у пролетарских делегатов страшно болели головы.
Другой приманкой Варшавы явились магазины. Русские кредитки предусмотрительно разменяны в Бресте по льготному курсу, и оба главаря красной делегации имели возможность обзавестись приличными костюмами, дорожными несессерами и добротными чемоданами. В Брест они вернулись преображенными». Собственно, почему бы и не воспользоваться «халявой», когда за все платят немцы?
Неплохо прибарахлился за немецкий счет оставленный в Бресте секретарь делегации Лев Карахан. В самом Брест-Литовске обычных магазинов не было, город был практически полностью разрушен. Однако существовал некий германский военторг, где были практически все товары.
«В таком немецком военном магазине мы застали Карахана, закупающего массами галстуки, дамские чулки, духи, косметику, все, что под руку попадалось, благо даром доставшихся денег у него были полные карманы». В итоге магазин «военторга» был опустошен Караханом полностью. «В автомобиль Карахана переселялись груды товаров, среди которых было немало имевших значение в военном обиходе». Только одних карманных часов-будильников было закуплено две больших коробки. Помимо этого в машину были погружены три десятка карманных фонариков.
Автор: Олег Карпович
историк