Временный запрет на вывоз товаров (включая страны ЕАЭС), недавно пролонгированный на новый срок, стал фирменной «фишкой» Беларуси. Именно белорусы впервые применили этот полюбившийся им и многим соседями по СССР нетарифный механизм регулирования спроса и предложения. Сделали это еще в советское время, в ноябре 1990-го, реагируя на форс-мажорную ситуацию. К ней, пожалуй, с закрывающимися границами с запада и растущим спросом со стороны россиян постепенно приближается сейчас и наш потребительский рынок. Как это было в 1990-м, вспомнил Office Life.
ГУМ, Минск. Февраль 1990 года. Фото: photoclub.by / Николай Агафонов
ДЕЛА ФРАНЦУЗСКОЙ ИКРЫ И ПАПИРОС ИЗ «ВИЛЬНЮСА»
В 1990-м экспериментировать заставили «растущие негативные явления в распределении дефицитных и других товаров и использование этих условий с целью получения незаконных доходов». Так обосновывалась необходимость принятия в октябре 1990-го целого закона «О временных мерах по обороне потребительского рынка Белорусской ССР» — этакого первенца всех последующих нормативных и ненормативных запретов.
Меры, прописанные в законе и вдогонку ему вышедших нескольких постановлениях правительства, были нужны, чтобы разобраться со спекуляцией на внутреннем рынке. Последняя, как отчитывался Госкомстат, стала следствием «дефицита большинства видов товаров, повышенного ажиотажного спроса и покупки товаров в запас».
Минск, возможно, и не полез бы вперед Москвы разбираться с этой проблемой, но к концу года в республике созрела почти революционная ситуация. Это продемонстрировали вспыхнувшие в августе-сентябре табачные бунты в столице и ряде других городов. Малейшая капля, такая как, например, попытка тайного вывоза нескольких банок икры ехавшими в турне во Францию хоккеистами минского «Динамо», могла переполнить чашу терпения изголодавшегося по товарам населения. Хоккеистам повезло — специально созданная парламентом для разбора этого случая временная комиссия установила, что икра была «не белорусская» (куплена частично в Коми АССР, частично в Чехословакии), и поэтому единственное, что нарушили динамовцы, — правила прохождения границ ФРГ и Франции.
Народное мнение простило кумирам это «мелкое нарушение», но не могло смотреть сквозь пальцы на махинации с дефицитным товаром перед своим носом. Те же курильщики в итоге вывели на фигуранта одного из самых громких спекулятивных дел 1990-го — завмага «Вильнюса» Александра Столярского. Из «своих источников» они узнали, что в универмаг должна поступить крупная партия папирос. А когда вожделенный товар после тщетного ожидания покупателей у дверей заведения так и не появился в продаже, они обратились в ОБХСС. Пачки «Гродно», «Астры», «Орбиты» на 10 тыс. рублей обнаружились на даче директора, а вместе с ними — десятки мешков круп, пачек муки и соков, банок болгарских перцев, тушенки, зеленого горошка, килограммы конфет и сахара.
Булочная на улице Чкалова, Минск. 31 декабря 1991 года. Фото: РИА «Новости» / Юрий Абрамочкин
ЛИЦЕНЗИИ, МОНОПОЛИИ, ШТРАФЫ И СРОКИ
Все это предлагалось применять по закону «О временных мерах...», чтобы разобраться со спекулянтами.
Государственным предприятиям запретили отпускать частникам «дефициты» и даже сырье для их производства. Кооперативы не могли продавать не произведенные самими товары по ценам выше государственных. Совмин получил право устанавливать монополии на отдельные виды товаров, которые должны были реализовываться исключительно по фиксированным ценам — они были введены в итоге на ликеро-водочные и табачные изделия, вино, растительное масло, пиво, маргарин, сахар, соль, кофе, детское питание, лекарства, ювелирные изделия и топливо.
Серьезное внимание в документе уделили наказаниям: отдельно — за нарушение правил торговли, отдельно — за спекуляцию. Если реализовал товар по цене выше государственной — штраф от 1 тыс. до 3 тыс. рублей. Оступился еще раз в течение календарного года — уже от 3 тыс. до 5 тыс. рублей. За спекуляцию давали сроки. К ней приравнивали продажу товара ценой свыше 10 рублей. За это грозило до 3 лет тюрьмы или 10–20 тыс. рублей штрафа. За спекуляцию в особо крупном размере «светило» 7–10 лет с конфискацией, но можно было «откупиться» за 30–50 тыс. рублей. Прогнозируя появление огромного пласта работы, существенно расширили штаты в судейском корпусе: на районном уровне заполнили 165 новых вакансий, на областном — 21, в Верховном суде — 7.
Важнейшей статьей закона «О временных мерах...» стал запрет на вывоз товаров за пределы республики. При всех проблемах белорусская промышленность (одна из немногих в СССР) продолжала работать и выпускать продукцию, которая в условиях единого рублевого пространства при постоянно обесценивающихся деньгах становилась лакомым куском для бизнесменов из других частей еще «единого и неделимого». Те же табачные бунты стали следствием того, что часть сигарет гродненской «табачки» регулярно уплывала в так называемые южные республики.
Чтобы остановить перетекание материальных ценностей с территории республики, Минск ввел с 1 ноября 1990-го обязательную разрешительную процедуру и лицензирование вывоза товаров для всех субъектов хозяйствования. Исключение делалось только для обмена готовой продукции на комплектующие и материалы, подтвержденного договорами, и транзитные грузы. Разрешения и лицензии выдавались республиканскими и региональными исполнительными органами.
Правительство подготовило перечни товаров, которые простые жители республики либо вовсе не могли вывозить или пересылать по почте, либо на них существовали количественные ограничения. Работникам почты предписали принимать почтовые отправления только в открытом виде.
Под полный запрет попало около 50 видов продовольственных и непродовольственных товаров. В их числе: мясо всех видов и мясные консервы, рыба, твердые сыры, чай и кофе, майонез, сахар и соль, ткани, верхний трикотаж, мебель, телевизоры, мотоциклы, холодильники, обои, корсетные изделия, игрушки и даже пуговицы и застежки-молнии.
Вывоз в соседние республики табачных изделий ограничили пятью пачками, яиц — десятком, ликеро-водочных изделий, пива и просто бутилированной воды — двумя бутылками, спичек — двумя пачками. При этом один человек не мог взять с собой за пределы Синеокой продовольственных и непродовольственных товаров на сумму более 50 рублей.
С целью контроля товарного трафика по периметру границ БССР с союзными республиками были установлены 35 специальных контрольных пунктов — со шлагбаумами, светофорами, временными стоянками и помещениями для хранения конфиската. Чтобы контролировать как можно эффективнее, не менее 40% средств, поступавших от реализации конфиската, направлялось «на усиление и стимулирование деятельности» работников контрольно-надзорной службы, органов внутренних дел, судей и всех, кто участвовал в реализации положений закона.
Универсам «Рига» в 1990-е
БЫЛИ ЛИ ЭФФЕКТИВНЫ ПРЕДЛОЖЕННЫЕ МЕРЫ?
Какой-то эффект, безусловно, был. Только за первый год было выявлено 5 тыс. нарушений «временных мер» и изъято товаров на сумму свыше 40 млн рублей.
Но негативных концептуальных последствий от закона было гораздо больше.
Одно из очевидных — местный бизнес, новые субъекты хозяйствования, такие как биржи, были поставлены в заведомо проигрышное положение по сравнению с коллегами и аналогичными структурами по соседству. Это привело к первому крупному исходу носителей предпринимательских талантов и утечке капиталов.
Другое негативное последствие — предложенные условия создали почву для роста коррупции, чиновники получили возможность зарабатывать на раздаче разрешений и лицензий приближенным структурам. О масштабе зла уже в 1991-м прилюдно высказался министр внутренних дел Владимир Егоров: «Нашими сотрудниками неоднократно задерживались на КПП большие партии товаров и сырья без сопроводительных документов. Однако через день-два такие документы, подписанные задним числом солидными руководителями, предоставлялись — и груз уходил из республики».
Наконец, третья проблема — это укоренившаяся привычка все проблемы решать запретами. Из «временных» они в итоге у нас стали постоянными.
Автор: Вадим Сехович